каждый поёт свою песню.
Мне снятся хрупкие призраки изо льда и тумана, с тёмными провалами глазниц и водопадами чёрных прямых волос, как в классических фильмах ужасов. Я просыпаюсь в звенящей тишине и бездумно смотрю в потолок, считая до ста. Я не хочу, чтобы они уходили.
Застываю в этом странном чумном безвременье, по моим стенам - пляски теней и ветра, сухой шелест крыльев за окнами. Квинтэссенция одиночества, воплощение вечности. Мир вмерзает в грязно-серый лёд, люди жалуются на отвратительно никакой февраль. А мне хорошо и правильно впервые за эти чёртовы полгода, я вернулась в свой вечный ноябрь-под-сердцем, место без времени и границ.
У меня снова есть ради чего просыпаться по утрам. Вехи, ориентиры, верстовые столбы выступают из тумана, я четко вижу горизонт впереди. Я не плачусь вечерами, что бессердечные люди снова оставили меня в одиночестве. Я пишу этим "бессердечным людям" сама, если на это остаётся время. Не ощущаю сейчас дефицита тепла, не хочу вернуться назад или не-быть вообще.
Учусь не смотреть на часы каждые пять минут, не трястись из-за каждого "бездарно потерянного" часа, не дёргаться, вспоминая о тысяче незавершенных дел.
Всему своё время на самом деле.
В эту хрупкую гармонию вообще не хочется впускать людей. Слишком много за прошедшие пять месяцев было рефлексии на тему недостатка живого тепла рядом, но теперь, наконец-то, я не хочу ни за кого цепляться, и те, кому нужно - так или иначе придут и останутся сами. А то, что уходит, так или иначе не стоит драм.
Правда не стоит.
Застываю в этом странном чумном безвременье, по моим стенам - пляски теней и ветра, сухой шелест крыльев за окнами. Квинтэссенция одиночества, воплощение вечности. Мир вмерзает в грязно-серый лёд, люди жалуются на отвратительно никакой февраль. А мне хорошо и правильно впервые за эти чёртовы полгода, я вернулась в свой вечный ноябрь-под-сердцем, место без времени и границ.
У меня снова есть ради чего просыпаться по утрам. Вехи, ориентиры, верстовые столбы выступают из тумана, я четко вижу горизонт впереди. Я не плачусь вечерами, что бессердечные люди снова оставили меня в одиночестве. Я пишу этим "бессердечным людям" сама, если на это остаётся время. Не ощущаю сейчас дефицита тепла, не хочу вернуться назад или не-быть вообще.
Учусь не смотреть на часы каждые пять минут, не трястись из-за каждого "бездарно потерянного" часа, не дёргаться, вспоминая о тысяче незавершенных дел.
Всему своё время на самом деле.
В эту хрупкую гармонию вообще не хочется впускать людей. Слишком много за прошедшие пять месяцев было рефлексии на тему недостатка живого тепла рядом, но теперь, наконец-то, я не хочу ни за кого цепляться, и те, кому нужно - так или иначе придут и останутся сами. А то, что уходит, так или иначе не стоит драм.
Правда не стоит.